Реальные труженики народного хозяйства - специалисты крупных производств, предприниматели, работники сельского хозяйства и транзитной отрасли - рассказывают о своей деятельности, сравнивают нынешнее положение дел с советскими временами. В качестве дебютного интервью данного цикла представляем читателям разговор с бывшим начальником отдела закрытой в 2010 году Игналинской атомной электростанции, руководителем белорусского землячества Висагинаса Олегом ДАВИДЮКОМ:
- Г‑н Давидюк, Вы помните свой первый рабочий день на Игналинской атомной станции?
Это было уже очень давно, некоторые читатели, наверное, даже не родились тогда, да и самой Игналинской атомной станции еще не было, она строилась. Самого первого дня не помню, но само время... Ничего выдающегося и интересного на самом деле не было: мы изучали проекты и занимались заказами. Видите ли, до этого я работал на Ленинградской атомной станции, поэтому тогда этот проект меня нисколько не удивил. Это была аналогичная станция. Получилось, что я просто переехал с одной большой станции на другую большую.
- Тогда Вы впервые приехали в Литву? Какие были впечатления?
Да, это был мой первый визит в Литву. На самом деле вначале мы особо не ощущали, что находимся в Литве или где-то еще. То есть формально, конечно, знали, но какого-то ощущения не было. Станцию строили на пустом месте, считай в лесу. Работали здесь в основном приезжие, так что ничего необычного не было. Потом уж стали выезжать в сторону: в соседние поселки, деревни, - и там ощущалось, что мы на территории Литвы. А сам Висагинас - это город приезжих.
- А в чём проявлялось это ощущение?
В первую очередь в языке, конечно. В Висагинасе вся документация велась на русском языке, а вот когда выехали из города, поняли, что вокруг находятся населенные пункты, которые говорят на другом языке.
Но в советское время над языковыми отличиями особо не «парились». Здесь была интернациональная стройка, как ее называли тогда, и объединяющий язык был русский. Так что проблем не было.
Я, кстати, не знал тогда, что останусь в Литве. Я думал, что быстро перееду работать в Беларусь на атомную станцию. Если бы тогда знал, что останусь, я бы однозначно сразу же начал учить литовский язык. Это нормально, если ты приехал в какую-то страну, - учить ее язык. Хотя тогда Литва не воспринималась страной, конечно, и не было каких-то проблем из-за языка, всё было на русском. Хотя я думаю, что это был минус для языков народов, которые входили в Советский Союз. Сейчас здесь это называют русификацией, и это, конечно, не нравилось народам.
- На момент ввода Игналинской АЭС в эксплуатацию как оценивался проект и какие надежды на него возлагались?
Это был очень масштабный проект. Предполагалось, что там будет несколько атомных блоков, и по всем данным она должна была быть крупнейшей в мире. Потому что были забиты очень мощные блоки. Вообще это была громадная стройка, и для Союза в том числе.
Изначально планировалось построить и эксплуатировать четыре блока, однако после Чернобыльской аварии третий, недостроенный блок заморозили, строительство четвертого отложили. Если представить, что эксплуатировались бы все четыре блока, что это дало бы Литве?
Здесь еще надо учитывать, был бы распад Советского Союза или нет - два варианта. Но вообще станция могла бы быть. В одном случае станция, безусловно, развивалась бы и до сих пор работала. В другом случае она тоже могла бы работать, если бы, может быть, было больше блоков и если бы она ощутимо влияла на хозяйство Литвы.
Ведь дело в том, что станцию остановили - Висагинасу плохо, но в Литве электроэнергия есть и никакого коллапса не произошло. Мы ведь думали, что после закрытия станции всё будет катастрофично. Но нет, электроэнергия есть, цены на нее не особо поднялись, хотя на всё остальное и повысились. Понятно, что это произошло не из-за закрытия атомной станции, а из-за Евросоюза. Конечно, мне бы хотелось, чтобы станция работала до сих пор. Я не видел в ней угрозы.
Существует мнение, что большая проблема сегодня состоит в консервации станции и захоронении отходов. Местные жители переживают по этому поводу?
Здесь всё та же беда - денег всегда не хватает. Выделяются деньги, потом начинают работу, и вдруг оказывается, что деньги кончились до того, как всё доделали. Это общая беда, и не только для Литвы. В окрестностях это тоже есть и раздуваются сметы.
Разница сейчас лишь в том, что деньги дает не Москва и не сама Литва, а Брюссель. Может так случиться, что однажды они скажут: «Хватит!»
Но здесь мы можем только рассуждать. Что касается захоронения, то на самом деле мы тоже точно не знаем всей технологии, как это делается и безопасно ли. Хотя, конечно, очень важно, чтобы отходы правильно и надежно были захоронены.
В 2005 году был отключен один блок станции, а в 2010‑м - второй; это как-то отразилось на городе, настроениях жителей?
Восторга от этого не было, но и демонстраций или пикетов по этому поводу тоже не было. Демонстрация была, когда резко поднялись цены на отопление в городе. Потому что у нас отопление шло от атомной станции, оно было дешевым.
Но после остановки АЭС цены поднялись в три раза.
Это зацепило людей сразу, а до этого жили очень хорошо.
- Как Вы думаете, насколько вероятно строительство новой атомной электростанции в Литве?
Я думаю, что вероятность равна нулю. Этот поезд давно ушел. Атомная энергетика в Литве закрыта навсегда.
- Что сегодня из себя представляет Висагинас, какое будущее его ждет?
Висагинас идет в общей тенденции городов Литвы. Народ переезжает, и не столько в Вильнюс, Каунас, сколько за границу, на Запад. Может быть, у нас чуть-чуть выше процент уезжающих из-за остановки станции.
- А чем сегодня занимаются висагинцы, особенно те, кто работал на АЭС? Есть ли для них места трудоустройства?
У нас есть некоторые производства, которые работают и на которых нужны профессионалы. Есть надежда на новые производства. А так кто-то уходит на пенсию, например как я. Другое дело, что молодежи негде работать. Если бы они работали на атомной станции, конечно, ситуация была бы лучше.
- Многие ли уехали на работу на Белорусскую атомную станцию?
Нет. И никто не переманивал наших специалистов туда.
Они стараются привлекать профессионалов из России и Украины. Литовских специалистов они даже как-то не подпускают.
У нас многие предлагали свои услуги белорусам, но никого не взяли. Эта дверь была закрыта для наших специалистов.
- Известно, почему так произошло?
Нет, это надо у них спросить. Почему, когда рядом были тысячи людей, которые могли бы работать на БелАЭС, они стали привозить людей из России и Украины.
Знаменитая Игналинская АЭС была построена в Литве во времена СССР. Здесь изначально предполагалось использовать 6 энергоблоков, каждый из которых обладал бы энергетической мощностью в 1185-1380 МВт. Однако проект так и не был реализован в силу различных причин. Давайте разберемся, почему так и не удалось построить эту электростанцию и как выглядит Игналинская АЭС сегодня.
Строительство и планы
Возведение станции началось в 1974 году. Параллельно с ней строился городок, где должны были бы жить сотрудники, обслуживающие это огромное предприятие. Итак, самый первый энергетический блок был запущен 31 декабря 1983 года. В 1987 в эксплуатацию сдали и второй блок. Всего рассчитывали построить 4 реактора, а в перспективе - еще 2. Третий из них заложили в 1985 году. Однако его так и не построили. А что касается четвертого энергоблока, то он вообще остался лишь в планах.
Вероятно, что если бы не так называемая перестройка, то все реакторы были бы сданы в эксплуатацию, и Литва "купалась" бы в дешевой электроэнергии, однако окончательно проект был закрыт при вступлении Литвы в ЕС. Очень жаль, так как эта была оснащена самыми мощными на то время водографитовыми реакторами, которые и обеспечивали высокую энергетическую мощность.
Перспективы работы Игналинской АЭС
Они были поистине радужными. Можно бесконечно долго рассуждать о перспективах работы данной электростанции. Благодаря ей Литва получила очень дешевую электроэнергию в огромном количестве. Стране требуется всего 10 миллиардов кВт/ч в год. Однако два рабочие блока производили суммарно 12,26 миллиарда кВт/ч электроэнергии за такой же период времени. А вообще, с учетом других гидроэлектростанций и ветряков, страна имела 13,9 кВт/ч в год. Следовательно, 3,9 кВт/ч электроэнергии можно было продавать близлежащим государствам. А представьте, во сколько раз энергетическая мощность страны возросла, если бы были построены третий и четвертый энергетические блоки!
Кроме дешевого электричества для населения и производства, а также возможности наполнить свой бюджет валютой от продажи лишних кВт/ч, страна могла бы получить огромные инвестиции в области промышленности. Ведь крупные финансисты всегда ищут удобные страны с дешевой электроэнергией. Литва в этом случае является идеальной площадкой. Что уж говорить про политические дивиденды, которые получила бы страна от энергозависимых от нее стран. К сожалению, все это было утрачено, и сегодня в Литве Игналинская АЭС практически не работает.
Озвученные причины закрытия
После развала СССР Правительство Литвы и население бредили идеей о вступлении в ЕС. Одним из условий было закрытие Игналинской АЭС в целях обеспечения безопасности. Дело в том, что на данной электростанции использовались реакторы, которые были конструктивно схожими с реакторами на ЧАЭС. И хотя Игналинская АЭС была одной из самых безопасных станций согласно заключению МАГАТЭ, ЕС потребовал ее закрыть. В противном случае членство в этой организации было бы невозможным.
Правительство Литвы согласилось на эти условия и приняло решение об остановке станции. В 2004 году была прекращена работа первого блока, а в 2009 - второго. Литва полностью выполнила условия для получения членства в ЕС, однако процесс полной остановки и деактивации энергоблоков все еще осуществляется, а его окончание запланировано на 2034 год.
Реальные причины закрытия
Многие эксперты полагают, что настоящим поводом для закрытия ИАЭС было нежелание лидеров ЕС иметь сильного члена в Евросоюзе, который бы стал полноправным участником наряду с лидерами. После закрытия электростанции Литва была вынуждена покупать дорогие энергоресурсы за границей, а ее бюджет стал наполняться новыми деньгами.
В результате она стала зависимой от ЕС страной, которая при необходимости может принимать заведомо невыгодные ей условия в угоду другим государствам ЕС. Но будь у Литвы такой солидный инструмент привлечения инвестиций и капитала в бюджет, правительство страны вело бы себя по-другому.
ИАЭС в наши дни
Как выглядит объект сегодня, можно увидеть на фото Игналинской АЭС, размещенных в этой статье. К сожалению, она сегодня не производит электричество и находится на стадии остановки. Дело в том, что закрыть электростанцию - это сложный и длительный процесс. Нельзя просто повесить замок на ворота, поскольку за ядерным топливом нужен уход.
По данным на 20 января 2017 года, на станции работал 1991 человек. Все они выполняют работы, связанные с хранением отработанного ядерного топлива, производят дезактивацию и демонтаж оборудования, которое осталось на АЭС, создают могильники для короткоживущих низкоактивных отходов.
Предполагаемая дата завершения всех работ - август 2034 года. До этого времени должен быть произведен демонтаж реакторных установок первого и второго блоков.
Тема Островецкой атомной электростанции, ударными темпами строящейся на западе Беларуси, не сходит со страниц отечественных СМИ. Реже упоминается закрытая Игналинская АЭС, находящаяся рядом, по ту сторону литовской границы. Пресс-тур на территорию обеих станций, организованный МОО «Экопартнёрство» и Экологической сетью «ZOI», позволил журналистам взглянуть глубже не только на сухие цифры энергетических сводок. Любая станция - это ещё и целые города энергетиков, десятки тысяч человек. Районы и регионы, живущие за счёт своей кормилицы. Расцветающие и умирающие вместе с ней.
Две страны, две станции, два города энергетиков. Объекты разделяет всего 60 км пути и государственная граница. Граница Шенгенской зоны, Евросоюза и… граница времени. Два пресс-центра АЭС со схемами, картами и набором материалов. Две станции, на одной из которых идёт монтаж, а на другой - демонтаж. Островец и Висагинас. Населения первого с 13 000 человек вырастет до 30 000. У второго 35 000 жителей в прошлом, а сейчас - менее 20 000 человек. Общее у этих городов одно - люди с их мечтами и разочарованиями, трагедиями и судьбами.
В глаза смотрели живые атомщики
Островец - это прошлое Висагинаса. Свежий асфальт, новые дома, хорошие зарплаты и ощущение стройки века. Скромный 8-тысячный городской посёлок вдруг обрёл вторую жизнь: огромные бюджеты, кварталы, больница, «социалка» и статус города - теперь здесь всё серьёзно.
Местные жители с одобрением наблюдают за невиданными темпами строительства, не забывая опасаться за экологию. «Ой, страшно, конечно, а что делать? Чернобыль, да. Но жить как-то надо…» - работницы кафе синхронно выражают, кажется, общее мнение жителей города. Может ли оно быть другим? Чернобыль давно и далеко, а жить надо здесь и сейчас. К тому же, тут новые реакторы. Говорят, что безопасные.
- Мы смотрели людям в глаза, - руководитель группы по информационной работе и связям с общественностью Эдуард Свирид был крайне убедителен. - И вот эти, как я говорю, живые атомщики на своём примере объясняли людям, что такое ядерная энергетика. Люди, которые смотрели на них, видели, что они вполне адекватные, образованные, здоровые, что немаловажно.
Хорошо оборудованный инфоцентр БелАЭС оставляет приятное впечатление. На мировой карте действующих станций, среди ожерелья красных огоньков уверенно горит зелёный, островецкий.
Рассказ о станции занимает значительное время, большая его часть - про безопасность. Новейшие автоматические системы, корпусной (в отличие от чернобыльского) реактор, дополнительная бетонная гермооболочка с толстыми стенами, замкнутые контуры циркуляции теплоносителя. Понятным и живым языком, с чувством и расстановкой, журналистам объяснили, почему новая станция надёжна и не может взорваться в принципе.
- Чернобыльская АЭС второго поколения. А у нас - третьего , - отметил Эдуард. - Наверняка будет и четвёртого.
Во время работы АЭС станет производить минимальное количество выбросов: водяной пар из градирен, да лишняя вода охлаждения, приведённая к температуре Вилии, чтобы не влиять на экосистему реки. Влияние станции на радиационный фон - минимально.
Виктор Турельский , начальник оперативно-производственной службы Беларусской атомной станции, готов, кажется, к любым вопросам. Обращение с ядерными отходами - самая очевидная тема.
- Во время эксплуатации появляются ещё жидкие отходы, - вероятно, в сотый раз рассказывает о больной теме он. - Если они будут иметь такую активность, что их использовать нельзя, то их забитумируют. Отходов здесь будет минимум: это современная станция, на которой уровень локализации и обращения с отходами на порядок выше, чем на станциях предыдущего поколения.
Отработанное топливо - дорогая вещь, его планируется отправлять на переработку в Россию. Хотя до сих пор не научились извлекать из него все ценные вещества. На Запорожской станции всё топливо вывозилось в РФ. Затем придумали сухое хранилище отработанного топлива в виде железобетонных контейнеров - это болванки диаметром 2 метра и высотой порядка 12 метров на площадке возле станции. И радиационный фон там замечательный. Можно так хранить. Но в Беларуси топливо храниться не будет.
Автобус МАЗ немыслимого малинового цвета провёз группу мимо строящихся энергоблоков. Там, где когда-то будет происходить ядерная реакция, сейчас уже горячо: масса кранов и сотни рабочих трудятся не покладая рук. Сотрудники безопасности строго запретили фотографировать забор объекта.
Продемонстрировали журналистам и учебно-тренировочный центр. Полномасштабный тренажёр (ПМТ) - самая интересная его часть. Это точная копия реального контрольного центра, который будет создан на АЭС. Тренировка шла даже во время визита. Когда в первый раз заверещала тревожная трель аварии, кто-то пошутил: «Куда бежать?» А в ответ: «Бежать уже поздно». Дежурные резво реагировали на опасность. Нажимались кнопки, двигались графики, после чего ситуация приходила в норму.
За пультами - молодые ребята. Попасть в центр управления непросто: сюда большой конкурс специалистов. На лицах вполне читается ощущение принадлежности к чему-то большому и важному. Похоже, в той или иной степени это чувство испытывают все, кто связан со станцией.
«Выживаем как можем»
- Она не работает. Толку от неё нет никакого. Европа финансирует закрытие станции, там есть персонал который её поддерживает, - случайный житель Висагинаса был зол, и причина тому явно не беларусские журналисты. - Половина города уже разбежалась. Выживаем за счёт европейских дотаций. Мы ничего не производим такого, чтобы обеспечить себя самостоятельно.
Пенсионер Тадеуш Вышемирский , работавший когда-то на строительстве Игналинской АЭС, привычно критикует власть. У него своя точка зрения, в которой странным образом уживается как критика атомной станции, так и факта её закрытия:
- Конечно, это глупость - закрывать работающую, приносящую прибыль станцию. Ну, в политике, как я думаю, очень много глупостей. Это шахматная игра. Вся эта политика гнилая и никудышная, всё это ведёт в тупик.
Не особо верит Тадеуш и в строительство новой станции в Литве:
- Глупости, никто не будет строить. Литва задолжала больше 10 миллиардов долларов. А чтобы станцию построить, надо ещё больше. Кто ж её будет по-новой строить? Второе - население не даст (в Литве проходил референдум о новом строительстве, где 65% жителей высказались против - прим. авт.). Третье - экология нарушается, загрязнение природы. Атомные станции - отжившие объекты, они никуда не годны. Сейчас есть новые энергии, которой все эти атомные технологии не нужны.
О строительстве Беларусской АЭС Тадеуш почти ничего не знает, но свою двоякую позицию озвучил:
- Если она будет работать и приносить прибыль, то это правильное дело. Но для экологии это ненужная штука, опасная.
Насчёт «приносящей прибыль станции» Тадеуш был прав: до начала снятия с эксплуатации АЭС обеспечивала 73% энергии, потребляемой в Литве, часть из которой выгодно продавалась. В 1999 году местный сейм принял обязательства по поэтапной остановке первого и второго энергоблока станции: снятие считавшихся ненадёжными реакторов РБМК-1500 было обязательным условием вступления Литвы в Евросоюз.
Пенсионер Тадеуш Вышемирский уверенно назвал бы реальные причины остановки станции, едва выработавшей половину ресурса, но что сделано, то сделано. После демонтажа обвеса турбин и энергетического оборудования вся она, в сущности, очень сложный самовар, который не должен закипеть, пока строятся хранилища для отработанного топлива. Национальной энергетической стратегией Литвы было предусмотрено строительство новой станции, «соответствующей современным требованиям безопасности». Но пока это строительство под большим вопросом.
Пресс-центр Игналинской АЭС поменьше, чем у беларусской, и специфика материалов совсем другая. Тут всё про захоронение отходов и поэтапный демонтаж всей станции.
Лишь когда изучаешь цифры и планы Игналины, приходит осознание: закрытие это едва ли не более сложный процесс, чем строительство и запуск. Только вместо ударных строек - демонтаж, дезактивация, захоронение. И расходы на миллиарды долларов. Текущее ежегодное поддержание работы систем второго, действующего энергоблока - 170 млн евро (из которых Литва оплачивает 25%). Плюс многочисленные вопросы по захоронению отработанного ядерного топлива: после выдержки в 4-5 лет в «горячем» бассейне топливо упаковывается в контейнеры и отправляется в хранилище, где ждёт своего часа 50 лет.
«Зачем они Игналинскую закрывали? Люди страдают, не за что жить!»
Город энергетиков Висагинас держится бодрячком. Дороги в порядке, магазины работают, брошенных квартир не видно. Но задора Островца здесь нет: это тихая, частично обеспеченная Евросоюзом старость. Город пенсионеров. Очень недовольных пенсионеров. Второй остановленный нами гражданин предельно ясно выдал финансовый расклад: пенсия 150-200 евро, квартплата - 100 евро.
- Как хочешь, так и живи, - подвел безрадостный итог житель города-сада, удаляясь в магазин наполнять свою скудную продуктовую корзину.
- Думаю, что АЭС не стоило закрывать , - Наталья с мужем тоже на пенсии, говорили возбуждённо и одновременно. - Людей много уезжает, потому что тут нечего делать. Люди жестокие стали. Занимаются, кто чем может. Нужно ли строить свою станцию снова? Если бы АЭС возвратилиа, было бы намного лучше. Зачем они Игналинскую закрывали? Один обман. Люди страдают, не за что жить!
- Вся моя родня, кто работал на станции, - все разъехались, - встреченная нами Светлана с грудным ребенком была вполне дружелюбна. - Я приехала сюда, когда станция уже закрылась. Жили тут до этого очень хорошо.
- А не страшно растить ребёнка в депрессивном городе?
- Мне - нет (смеется). У меня муж тоже за границей работает, и я сама, если что, уеду. Сейчас выгодно работать там, а жить здесь. Я своё будущее с этим городом не связываю. Дети подрастут - уедем.
Светлана верит в технологии и не боится повторения Чернобыля, поэтому к строительству в Островце относится нормально. Тем временем рядом появляется мама Светланы (живёт в Украине), у которой немедленно спрашиваем об отношении к строительству БелАЭС:
- Не знаю. Если это самый дешёвый вид энергии, и есть возможность эту энергию продавать и получать прибыль, то почему бы и нет? А риск есть в любом производстве.
Закрытие АЭС - не энергетическое решение
На встрече с журналистами в рамках пресс-тура депутат Европарламента и бывший глава Игналинского района Бронис Ропе рассказал о процессе принятия решения о закрытии станции. Региону были обещаны рабочие места, для этого принят ряд законов и выделены средства из бюджета и европейских фондов. Была построена мебельная фабрика, куда трудоустроены 700 человек. Бывшие работники станции получили годовые компенсации, ранний выход на пенсию. Однако этих мер оказалось недостаточно для людей, работающих на обслуживании станции. На данный момент Игналинский регион - один из самых депрессивных в Литве.
Совершенно однозначно высказался депутат и о причинах закрытия станции:
- Это было политическое решение, а не технологическое или из-за вопросов Чернобыля.
Строить нельзя выключить
Жители Литвы не стесняются спрашивать: зачем нужно было закрывать станцию, если её энергия хорошо продавалась и расходовалась? По эту сторону границы вопрос звучит ещё острее, отражаясь зеркально: зачем строить станцию, если её энергию некуда продавать и расходовать?
Литва совершенно чётко свою позицию и не собирается покупать или допускать транзит энергии с Островецкой АЭС. Это хорошо понимают в Беларуси, подготовка к утилизации профицита энергии заметна по косвенным признакам. По всей стране разрабатываются проекты мощных высоковольтных линий, установки огромных электрокотлов для ЖКХ и адаптации производств для ночного потребления энергии.
Любой крупный энергетический проект должен быть полностью обоснован именно с энергетической точки зрения. Тогда он займёт своё место в системе и эффективно отработает назначенный срок. Если проект строится по иным причинам - это приведёт к нездоровому перетряхиванию выстроенной энергосистемы, появлению неэффективных «костылей» и искажению временных шкал и сроков службы. Если вопросы о необходимости станции серьёзно ещё во время строительства - это плохой знак.
Главная опасность Беларусской АЭС не в угрозе повторения Чернобыля, а в том, что станция через несколько лет после запуска может оказаться просто не нужна. Не энергетические причины породили этот проект, но именно они могут сделать проект невыгодным. И этот невыгодный проект нельзя просто взять и выключить.
Ко времени введения второго реактора стоимость энергии от альтернативных источников будет уже в районе 5-15 центов за кВтч. Некоторые страны уже покрывают 100% своей потребности в ветреные дни. Не стоит забывать и про домашних хозяйств.
Приближающаяся дата загрузки ядерного топлива в 2018 году - это рубикон, после которого запускается цепочка длительностью 50+ лет, стоимостью миллиарды долларов, которую нельзя прервать. Депрессивный район, обманутые люди, отходы, захоронения, опасность утечки и отравления целого региона - как всё будет, прекрасно видно, Висагинас недалеко. Проблема в том, что вместо расчётных 40-60 лет, это будущее может наступить гораздо раньше.
На рисунках литовских детей, которые представлены на выставке «Мой город и АЭС» на Игналинской станции, везде мелькают трубы, странные люди и часто тревожное зарево вдали. У беларусских детей всё ещё есть шанс обойтись без труб и рисовать просто палочки и квадратики - ветряки и солнечные панели.
Двухблочная Игналинская АЭС, расположенная в Литве - это вторая полностью остановленная АЭС с РБМК (после Чернобыльской). Реакторы были окончательно заглушены здесь 31 декабря 2004 и 31 декабря 2009, и с тех пор идет вывод АЭС из эксплуатации (за этим эвфемизмом подразумевается разборка, захоронение радиоактивных остатков и зачистка промышленных сооружений до «зеленой лужайки»). Этот проект (вывода) - фактически пилотный для РБМК, и опирается на несколько ключевых технологических цепочек, из которых одна из самых важных - этот завод B234, испытания которого начались в мае 2017 года.
Игналинская АЭС
В отличии от Украины, у Литвы и особенно, у стоящего за идеей вывести из эксплуатации 20-летние реакторы Евросоюза, деньги на вывод есть, во всяком случае часть их. Тем не менее процесс вывода Ингалинской АЭС, довольно стройный на бумаге, уже превратился в мыльную оперу. Поскольку с 2019 года подобную работу придется проводить и Росатому (вывод 1,2 блока Ленинградской АЭС и затем - всех РБМК последовательно), интересно глянуть на технологии, решения и проблемы, возникшие вокруг Игналинки.
Процесс перегрузки ОЯТ из мокрого хранилища в контейнер CONSTOR, Игналинская АЭС.
В целом процедура «немедленного разбора» (т.е. станцию начинают разбирать, фактически, через месяц-другой после остановки, используя эксплуатационный персонал станции) состоит из следующих важных разделов:
- Выгрузка топлива из реактора, бассейнов выдержки в хранилище ОЯТ для обеспечения ядерной безопасности реактора и реакторного зала с возможностью прекратить подачу охлаждающей воды в реактор и БВ. Кроме штатного ОЯТ, подобные работы надо осуществлять с поврежденным ОЯТ, которое надо пенализировать перед перемещениями и всякими радиоактивными сменными элементами реактора - например дополнительными поглотителями. Вся процедура занимает от 2-3 лет до бесконечности, если с ХОЯТ проблемы.
- Параллельно начинается демонтаж вспомогательных систем АЭС - например насосных станций, цехов технических газов, в случае РБМК это еще громадное сооружение газовой Системы Аварийного Охлаждения Реактора, генератор с вспомогательными системами.
- Параллельно подготавливается инфраструктура для будущих среднеактивных радиоактивных отходов (РАО) - это пристанционное или удаленное приповерхностное хранилище, представляющее собой бетонную траншею, засыпанную сверху глиной и грунтом. САО от АЭС будет много, это заметная часть первого контура и систем связанных с реактором.
- После готовности инфраструктуры можно начинать разбирать элементы АЭС, которые могут нести радиоактивные загрязнения или активацию с сортировкой по уровню активности и попытками отмывки от поверхностных загрязнений. Что удается отмыть до нормативов - идет в металлолом, что нет - в захоронение. До сих пор точно не известно, какой объем захороняемых САО будет от РБМК, что бы с ним определится, необходимо разобрать хотя бы один.
Процесс контроля нормативов по радиоактивным загрязнениям металлолома Игналинской АЭС после деконтаминации (очистки поверхности).
Главная проблемы РБМК и множества других графитовых реакторов - это графит. Облученный графит имеет удельную активность около 0,3-1 гигабеккереля на кг, в том числе ~130 МБк/кг нехорошего изотопа С14 с периодом полураспада 5700 лет. Из-за С14, годовой предел поступления в организм по нормам безопасности которого определен в 34 МБк других вариантов, кроме захоронения тысяч тонн графита особо не просматривается, но стоимость этой операции заставляет все же думать, как именно ее можно оптимизировать. В частности, для первых реакторов-наработчиков плутония на «Маяке» «ГХК» и «СХК» было решено залить графитовый остов бетоном - т.е. организовать могильник прямо на месте реактора.
Некоторые другие типы реакторов с графитом, у которых тоже возникают проблемы с его утилизацией.
На Игналинской АЭС данный теоретический подход реализовывался практический 1 к 1, во всяком случае на стадии проекта. Вместе с решением об остановке реакторов была разработана программа вывода, которая получила примерно 80% финансов от Евросоюза и остальное обязалась профинансировать сама Литва. План предусматривал строительства на площадке АЭС нового хранилища ОЯТ в контейнерах B1 ( про контейнерные и мокрые хранилища ОЯТ), нового цеха по сортировке и компактификации радиоактивных отходов B234 , а также две площадки для РАО - траншейное захоронение для короткоживущих изотопов и РАО очень низкой активности B19 и наземное хранилище B25 для РАО средней и низкой активности с “среднеживущими” (речь идет о сотнях лет до безопасного уровня) изотопами.
Внешний вид комплекса переработки отходов B34 (B2 - это отдельно здание, в кадр не попало)
На фоне строительства новой инфраструктуры работы с ОЯТ и РАО (надо понимать, что на АЭС уже существовали и хранилища ОЯТ и хранилища РАО, впрочем рассчитанные только на эксплуатацию, а не на демонтаж) должна была происходить разборка тех самых вспомогательных систем АЭС. При этом решение вопроса с радиоактивным графитом было решено отложить на будущее, пока он будет изъят из реактора и помещен в хранилище.
Уже имеющееся рядом с АЭС хранилище расчитано на 120 контейнеров, каждый на 51 ТВС, и на сегодня полностью заполнено.
Контракт на разработку и строительство B1 и B234 в 2005 году получила немецкая Nukem Technologies, на разработку проектов захоронений - различные литовские компании + Areva, разборкой систем АЭС занялся эксплуатационный персонал АЭС.
В частности, на фотографиях - результат разборки САОР в здании 117/2
Буквально с первых дней практика перестала походить на теорию. Основные проблемы возникли вокруг хранилища ОЯТ B1, сразу по многим причинам. Nukem испытывал организационные и финансовые проблемы в тот период, атомный надзор Литвы оказался не готов (в плане квалификации своих кадров) разбирать решения немецких инженеров вокруг хранения поврежденного ОЯТ, да еще и информация по поврежденному ОЯТ у станции оказалась фрагментарной и неполной. Первоначально планировавшееся к сдаче в 2009 году (с целью начать загрузку ОЯТ 1 блока после 5-летней выдержки в бассейнах) хранилище было достроено только в 2015 году и только сейчас вводится в эксплуатацию (с целью начать перегрузку в 2018 году). Все эти задержки приводили к неоднократным спорам между АЭС и Nukem.
На плане хранилища B1 отмечено фиолетовой рамкой место, где будет выполняться радиационно-опасная работа - закрытие (штатно) и вскрытие (нештатно) контейнеров.
Остальная работа будет возложена на имеющееся «мокрое» хранилище.
Вообще говоря, такой сюжет нередок в атомной промышленности: многие стройки ядерных объектов чудовищно затягиваются (и как следствие - дорожают) из-за сложностей проектирования, которая в свою очередь связана с всеохватностью проблематик, которые должны отслеживать разработчики и их контролеры из атомнадзоров. Характерным примером, кроме Nukem, литовские объекты которого вводятся в строй с 7 летним(!) отставанием и удорожанием в 1,5 раза, является чуть не погубивший Areva 3 блок Олкилуото с реактором EPR-1600, где не очень хороший менеджмент проекта и отсутсвие понимания, как делать проект под жесткие требования финского атомнадзора STUK привели к чудовищным задержкам и перерасходам.
Еще про процесс разборки атомных станций, по часовой стрелке - установка для распилки металлолома, ручная деконтаминация поверхностей, установка для очистки жидкостей от радионуклидов с помощью ионнообменных смол, разделка корпуса ЦНД турбины, раздела баллонов высокого давления, камера пескоструйной очистки.
Однако вернемся к объекту B1. Это крытое контейнерное хранилище ОЯТ, предназначенное для перегрузки топливных сборок РБМК (точнее их половинок, т.к. ТВС РБМК имеет длину в 10 метров, и в топливной части представляет собой, фактически, 2 последовательных ТВС на одной подвеске) в контейнеры CONSTOR, каждый из которых вмещает 182 половинки ТВС. Всего на объекте B1 можно поставить 201 контейнер, рассчитанные на 34200 штатных “половинок” и несколько сот поврежденных, которые будут храниться в дополнительных герметичных пеналах.
До передачи на хранение в B1 все ТВС, извлекаемые из реакторов (кстати, на АЭС от топлива сейчас освобожден только первый блок, во втором до сих пор остается больше 1000 ТВС в силу отсутствия места в бассейнах выдержки) выдерживаются не менее 5 лет в централизованном “мокром” хранилище, там же разделываются и упаковываются под водой в контейнеры CONSTOR, для чего, кстати, хранилище ТВС приходится модифицировать - краны, узлы установки контейнеров, перегрузочное оборудование (я пишу эту фразу для украинских поклонников мысли, что ОЯТ с любой АЭС можно загружать в любые контейнеры без особых усилий).
В целом хранение в контейнере выполняется по стандартной схеме - корзина из нержавейки с ТВС в герметичной заваренной емкости, наполненной сухим азотом, помещенная во внешний массивный металлобетонный контейнер (для биозащиты). С учетом того, что самые свежие ТВС имеют выдержку уже 8 лет, сложности представляет транспортно-технологические операции по перегрузке ТВС между многочисленными объектами, пеналирование поврежденного ОЯТ, и минимизация дозовой нагрузки персонала во время этих операций
Небезинтересный для российских работников АЭС с РБМК кадр, показывающий динамику количества персонала на Игналинской АЭС в процессе разборки
Однако это в теории. Так, например, первый вариант контейнера CONSTOR для ХОЯТ B1 был забракован по характеристикам биозащиты, после чего производитель (немецкая фирма GNS) вынужден был разрабатывать и лицензировать еще одну версию, что внесло свою лепту в задержку запуска B1.
Всего на Игналинской АЭС на сегодня около ~22000 ТВС ОЯТ (т.е. 44000 половинки) и оставшаяся часть будет хранится в другом сухом хранилище ОЯТ, построенном в 1999 году.
Фото мокрого хранилища АЭС от МАГАТЭ. Здесь сейчас хранится 15000 ТВС, хотя как мне кажется, на фото не ТВС а дополнительные поглотители или стержни СУЗ
Литовцы рассматривают возможность окончательного геологического захоронения на глубине >500 метров (как рекомендует МАГАТЭ), но на ближайшие 50 лет, с возможностью продления до 100, видимо, ОЯТ будет хранится в построенных ХОЯТ.
К вопросу о сроках хранения - расчетные значения содержания радионуклидов в активированном графите кладки РБМК, в беккерелях на грамм. Горизонтальные линии - допустимые значения, высвобождающие из категории радиоактивного отхода, розовая линия вверху - общее содержание радионуклидов. Видно, что после нескольких десятков лет высвечивания, активность определяется в основном изотопом С14
Второй важный объект - завод по обращению с радиоактивными отходами B234 возник не только для того, чтобы работать со строительными отходами, возникающими при разборке АЭС, но и из-за новой классификации РАО, введенной в ЕС, из-за чего уже имеющийся объем РАО (это фильтры, использованная спецодежда, цементированные ЖРАО и т.п.) необходимо пересортировать и определить в захоронение или на хранение.
Общий вид B34. Слева - санпропускник, посередине собственно завод, к которому пристроены промежуточные хранилища низкоактивных отходов (SLW) и среднеактивных (LLW)
Работа этого завода строится на процессах сортировки (неудивительно), сжигания и цементации, компактификации (т.е. прессования, в основном металлолома) и упаковки по контейнерам, которые будут пока храниться на промежуточных хранилищах РАО (входящих в состав B234), до готовности B19 и B25. Интересной особенностью завода является его высокая автоматизация, с использованием знакомых нам роботов Brokk и манипуляторов Walischmiller.
Некоторое дистанционно-управляемое оборудования B234
Проектный облик установки сжигания-компактификации золы и ячейки сортировки для среднеактивных и низкоактивных отходов.
Общий объем отходов, который пройдет через этот завод составляет сотни тысяч кубометров, которые будут разделены на 6 новых классов радиоактивных отходов (A,B,C,D,E,F), впрочем оценки пока предварительные.
Оценка общего объема отходов и классы РАО.
Для сравнения, блоки с ВВЭР при выводе дают заметно меньшие объемы РАО и конструкций (к вопросу о «дешивизне РБМК»).
Сравнение АЭС с 6хВВЭР-440 и 2 РБМК-1500 по объему генерируемых в процессе вывода отходов.
Что касается процесса разборки оборудования АЭС, то на сегодня этот процесс в основном затронул первый блок (на котором снят статус ядерно-опасного объекта), где разделка оборудования идет темпом ~5-8 тысяч тонн в год. По сегодняшним планам, полная разборка АЭС должна быть завершена в 2038 году, впрочем этот срок уже дважды переносился. Интересно, что администрация АЭС оценивает доход от продажи материалов, получаемых при разборке АЭС всего в 30 миллионов евро.
Текущее состояние по разборке АЭС - зеленое то что уже выполнено, красное - процесс идет, желтое - проектирование операций, серое - пока не затронуто.
Опыт Игналинской АЭС интересен его применимостью в России, где до 2030 года начнется разборка 8 блоков РБМК. Учитывая, что Nukem с 2009 года принадлежит Росатому, получается наработка опыта за Европейские деньги, и сейчас этот опыт транслируется в другие структуры Росатома, которые будут выполнять вывод РБМК из эксплуатации. Интересен этот опыт также для потенциального рынка контрактов на вывод различных АЭС из эксплуатации, количество которых будет нарастать.
Теги:
- ОЯТ
- аэс
- радиоактивные отходы
Мы посетили Чернобыльскую АЭС, а в этот раз посмотрим на Игналинскую. Эти две станции очень похожи. Обе станции имеют в своей основе водографитовые реакторы РБМК (признанные достаточно опасными), обе уже остановлены, обе имеют города-спутники — Припять и Висагинас.
Но есть и отличия. ИАЭС была построена несколько позже Чернобылской, безаварийно проработав с 1983 по 2009 годы. Отличаются и сами реакторы — несмотря на один тип, они представлены в разных модификациях — РБМК-1000 на ЧАЭС и РБМК-1500 (более мощный) на ИАЭС. Есть и чисто внешние архитектурные отличия. Еще надо сказать, что на ЧАЭС работало 4 энергоблока (и строилось еще 2), а на ИАЭС существовало только два рабочих энергоблока.
И, разумеется, самое большое отличие — ИАЭС отработала свой срок без серьезных аварий и происшествий, в отличие от Чернобыльской атомной электростанции, ставшей печально известной на весь мир и породившей мертвую тридцатикилометровую Зону отчуждения. Физики говорят, что реактор типа РБМК был просто обречен однажды взорваться — если бы не было Чернобыля, то это могло произойти либо здесь, под Висагинасом, либо на ЛАЭС возле Санкт-Петербурга.
Итак, сегодняшняя прогулка — вокруг Игналинской атомной электростанции.
02. Подъезжаем к центральному входу на станцию. Вся территория находится под прицелами видеокамер, но фотографировать здесь можно достаточно свободно.
03. Вот так станция выглядит вблизи. Чуть левее центра фото — главное административное здание АЭС, над которым возвышается корпус реакторного зала.
04. Реакторный зал показался не очень высоким по сравнению с чернобыльским. Не знаю, с чем это связано — возможно, здесь применена чуть другая конструкция машины, что загружает в реактор топливо и графитовые стержни. А возможно, это просто оптический эффект.
05. Обратите внимание на вентиляционные трубы — они отличаются от тех, что применялись на ЧАЭС и имеют весьма узнаваемую форму.
06. Справа от входа находится действующая столовая. В столовой сейчас обедают рабочие, которые занимаются разборкой станции.
07. Как и в Чернобыле, многие рабочие одеты в камуфляж. Кстати, многие из местных жителей Висагинаса работали на ликвидации последствий аварии в Чернобыле.
08. Центральный вход. Внутрь, разумеется, так просто не попасть — несмотря на остановку, станция продолжает оставаться закрытым режимным объектом, на территории которого полно мест с высокими уровнями радиации.
09. От ИАЭС в сторону города Висагинаса идет вот такая теплотрасса. По словам местных жителей, в те времена, когда АЭС работала, горячая вода была в городе даже зимой в гаражах. То есть, станция также выполняла роль большой котельной.
10. Объезжаем станцию с другой стороны. Здесь тоже идет какая-то труба, положенная на бетонные блоки. Скорее всего, это тоже горячая вода либо пар.
11. Забор первого охранного периметра, за который нельзя было проникнуть во времена работы станции. Слева видна наблюдательная вышка.
12. Заезжаем на территорию. Теперь от реакторных блоков нас отделяет только небольшой забор возле самых стен станции.
13. Два высоких здания без окон — это реакторные залы, из каждого выходит тройная вентиляционная труба. Справа в отдалении находится длинное здание пониже — это машинный зал. Пар, нагреваемый реакторами, подается по паровому контуру на турбины в машзал, где вращает турбины, которые вырабатывают электричество.
14. Если посмотреть в другую сторону, можно увидеть вот такой железнодорожный погрузочный узел с гигантским мостовым краном — эти рельсы идут прямо к энергоблокам. Скорее всего, топливо на АЭС подвозили именно отсюда.
15. Вышки охранного периметра, сейчас пустые. Топлива на станции уже нет, но осталось довольно много опасной "грязи". По словам местного таксиста Олега, рабочие-демонтажники сейчас как раз добрались до реакторных залов, где много радиоактивного металла.
16. А вот это — недавно построенное хранилище ядерных отходов.
17. Хранилище пока что пустое, но вскоре здесь будут хранится отработанные тепловыделяющие сборки из реакторов.
18. Пожарная часть, охраняющая АЭС и близлежащие объекты. Скорее всего, военизированного типа, как это было и в Чернобыле.
19. Въездная стела.
20. Линии электропередач.
21. Местные жители очень недовольны закрытием ИАЭС, но связывают свое будущее именно с атомной энергетикой — сейчас в этих местах постепенно реализуется проект по строительству в этих местах Висагинской АЭС — атомной электростанции нового типа.
