«Сон Обломова». (Анализ эпизода из романа И.А.Гончарова «Обломов».)
Роман Гончарова «Обломов» является заметной в русской и мировой литературе вехой на пути решения человечеством проблем
общественно-нравственного содержания. Уже на первой странице романа автор посчитал необходимым обратить внимание
читателя на главную черту своего героя: «Душа так открыто и ленно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении
головы и рук». Вот с каким обаятельным Обломовым автор предлагает нам разделить переживание и мысли о мире, в рамках
довольно объёмного романа.
Наиболее кульминационным моментом в романе является «Сон Обломова». Этот эпизод романа можно считать отдельным
произведением, так как Гончаров изобразил «Сон» по всем правилам литературно-поэтического искусства. Именно «Сон
Обломова» позволяет читателю узнать всю сущность натуры главного героя – Обломова. В начале «сна» перед нами предстаёт
удивительнейшая картина земного рая. Края забвения и хранилища души. Вспоминая свою Обломовку, Илья Ильич вспоминает её
с трепетной любовью и лаской. Те великолепные пейзажи, те чёткие границы природы, те изумительные закаты, тот
беззаботный крестьянский быт, то гармоничное слияние души с природой, та уютная домашняя ласка – всё это на всю жизнь
засело в сердце Обломова. Именно этот уголок Илья Ильич считает своим раем, именно туда он стремится всю свою жизнь. В
том божественном уголке, где душа и сердце упиваются негой, и беззаботная жизнь бьет ключом.
«Сон Обломова» отражает два жизненных периода Обломова. В первый период жизни главный герой представлен
семилетним мальчиком, который полон жизненных сил и идей. Детский ум Илюши Обломова ещё девствен настолько, что
поглощает любую информацию в неограниченном количестве, но никак не может насытиться. И в этом период как раз и начинает
формироваться та личность, которая в дальнейшем и станет Ильёй Ильичом Обломовым. Сам быт и отдалённость Обломова во
многом и сложили его натуру. Потому что уже с рождения Илюша ощущал себя барином, и чем старше он становился, тем
ощущение это росло. Для маленького Обломова не существовало ничего невозможного, всё выполняли няни и слуги. Итак
семилетний мальчик был всецело зависимым от канонов царивших в обыденной жизни его семьи, поэтому тот чистый, детский ум
был уже пародией на родителей. Но этот факт противоречит самому себе. Ведь когда обломовцы погружались в священный для
них полуденный сон, Илюша начинал жить и жить той жизнью, которой!
он хотел, но ни коем разе не обломовским обыванием. Тогда его детскому любопытству были открыты все границы, и он мог
наслаждаться в полной мере этой свободой. В эти часы сна родителей и других обитателей Обломовки все мечты маленького
Илюши сбывались, все его желания исполнялись в миг; ведь он был свободен, как птица. Даже няня, которая дремала с
сознанием того, что мальчик непременно побежит к оврагу или залезет на галерею, не противилась этому, потому что
обломовский сон давно завладел ею, и она уже не может с ним бороться. Но это были лишь часы свободы для Илюши, всё же
остальная жизнь проходила монотонно, хотя он и не замечал этого. Родители Обломова всячески старались оградить их чадо
от воздействия внешнего мира, прививая в нём с раннего возраста незыблемые законы обломовщины. Но нужно отдать
справедливость и тому, что, находясь под крылом своих родителей, Илюша большей частью воспринимал мир сердцем, а не
умом. Он был изолирован от этого мирского зла, которое цар!
ило везде. Все эти нянины сказки о реках с молочными берегами странах, где нет забот и хлопот обломов закладывал себе в
сердце на всю жизнь. Макет быть, именно таким представляется ему мир за пределами Обломовки, может быть, именно сказкой
представлялась ему жизнь, которая была там, за Обломовкой. Мне кажется, что так и думал маленький Илюша Обломов, ведь
сама жизнь в Обломовке была такой, монотонной сказкой. Благодаря этой некоторой изоляции от мира, внутренний мир Илюши
богател с каждым днём. Его сердце наполнялось общей любовью ко всему, но любовью, требующей взаимности. Значит шанс,
данный Илюше от рождения войти в настоящий мир со всеми его прелестями и гадостями, постепенно гаснул под давлением
жизни Обломовки.
Но вот перед читателями предстаёт четырнадцатилетний Илья Обломов, румяный и холеный мальчик. Этот период жизни
Обломова так же помогает поглубже взглянуть в существо главного героя. Для Ильи начинаются тягостные времена, так как он
должен получить образование. Обучаться он должен был у немца Штольца. Может быть, Обломов и выучился бы у своего учителя
чему-нибудь, если бы Верхлево было бы в пятистах верстах от Обломовки – как говорит автор. Но я считаю, что и в этом
случае Илье Обломову представился ещё один шанс, который дала жизнь Илье от рождения. Конечно же Обломов так и не
научился ничему, так как с одной стороны за него делал все уроки сын Штольца – Андрей, с другой стороны большую часть
времени Илья проводил в Обломовке в кругу семьи. И здесь, в родительском доме, изнеженный ласками и заботой родителей
Обломов уже начинал чахнуть не физически, а становился он духовным калекой в мирском бытие. Но в этом нельзя винить ни
Обломова, ни его родителей, ни родителей его р!
одителей. Это болезнь всего их рода, болезнь которую почти невозможно вылечить, болезнь со странным названием –
обломовщина, искоренять которую нужно было ещё в начале начал. Поэтому детская натура не в силах была разорвать этих
грязных цепей обломовщины. К этим годам жизнь Ильи Ильича была определена. Стоило ему только захотеть чего-нибудь, тут
же возле него оказывались Васька, Митька, Ванька и исполняли все барские прихоти беспрекословно. Но иногда в нём
просыпался какой-то огонёк, когда ему надоедали все ласки и лица, и тогда он вскакивал и с визгом бежал на улицу; где
резвился с деревенскими мальчишками, играя в снежки. Но эта воля была недолгой и снова постель с пятью одеялами, снова
варенье и чай, снова эта обломовская нега, которую он отвергал; но всё-таки покорился ей.
Что же стало дальше с Ильей Ильичом Обломовым? Порядком повзрослев, Илья Ильич устроился на общественную службу
в канцелярию, где пробыл недолго. Этот момент был равносилен тому, что только что вылупившегося птенца, не умеющего ещё
плавать бросили в воду, и как этот птенец не барахтается в ней, ин всё-таки тонет. То же самое произошло и с Обломовым.
Его неопытного, не готового ни к какому роду труда пустили в океан жизни. Может быть, со времени Илья Ильич и научился
бы работать, но было ещё одно «но». В канцелярии не было тех душевных, близких, ласковых отношений, здесь не было этой
семейной обстановки, не было взаимопомощи, поэтому обломов не мог ни какими силами сдержать того нравственного гнёта,
которому был подвержен. Не выдержав нравственного шторма жизни, Обломов замкнулся в себе и попытался насколько возможно
создать вокруг себя обстановку родной Обломовки.
Обломов с головой погрузился в болото русской обломовщины и ничто уже не может вытащить его от туда, так как он
ещё одно идентичное другим звено барской России. И эта утопия была губительна не только для барского сословия, но и для
всей России. Это было огромным тормозом в её развитии, и Русь оставалась тою же тёмной стороной. Но сила Обломова в том,
что он через всю свою жизнь пронёс чистую душу, незапачканную мирской грязью, ведь это тоже нелёгкий труд. Наверное, в
душе каждый человек хоть немного, но Обломов. Ведь каждый почти преклоняется перед прекрасным, ведь у каждого есть
чувства жалости и сострадания. Если на земле не было бы Обломовых, то это была бы пустыня, которая была некогда
благодатным краем, но под руками варваров(а именно так можно назвать человека без души) превращался в эту самую пустыню.
Нехорошо той земле, где нет добрых и неспособных на зло чудаков, вроде Обломова!
Обломов из одноименного романа И.А. Гончарова - олицетворение мещанского быта. Это молодой человек, помещик, ведущий "созерцательный" образ жизни, что подразумевает под собой совершенное бездействие. Герой тяготится таким положением дел, однако на борьбу с самим собой он не способен. В первой части романа, в 9 главе, автор рассказывает о становлении мировоззрения Обломова, о его жизненных идеалах. Глава называется "Сон Обломова", краткое содержание ее таково: Илья Ильич заснул, и во сне ему привиделись эпизоды далекого детства: родное поместье, деревня Обломовка. Деревня располагалась в глуши, до ближайшего города было около двадцати верст, и поэтому обломовцам были чужды всякие веяния прогресса, веками люди жили патриархальным строем, всерьез верили в приметы и сказки. Жизнь текла сонно, своим чередом, крестьяне жили беззаботно, как дети, ни к чему не стремясь, и не знали и не хотели другой жизни.
Хозяин поместья, Обломов-старший, ничем не отличался от своих крепостных, был ленивый и вялый. Его ежедневные занятия - прогулки или сидение у окна. Все интересы семейства - 
вкусно поесть и крепко поспать, в перерывах неторопливо занимаясь домашними делами. Родители запрещали Илюше заниматься какими-либо делами самому, что впоследствии сформировало в нем ту неистребимую черту характера, с которой Обломов безрезультатно боролся - лень. В родительском доме не придавали никакого значения воспитанию и образованию наследника, в школу Обломов ходил неохотно, домашние задания ему помогал делать его самый близкий друг - Андрей Штольц, сын учителя.
"Сон Обломова", краткое содержание которой приведено выше, является ироничным описанием "рая на Земле". В этой главе автор беспощадно высмеивает самодовольный, бездействующий образ жизни большинства помещиков того времени.
Вместе с тем Гончаров изобразил своего героя отнюдь не отрицательным персонажем. Отношение автора к нему, конечно, местами резкое, однако вместе с тем жалостливое. В Обломове были все задатки для развития деятельной и образованной личности. В главе "Сон Обломова", краткое содержание говорит об этом, упоминается о том, что Илья Ильич в детстве был очень любознательным ребенком, с поэтическим складом ума, однако родительское воспитание 
погубило в нем все данные природой таланты и оставило лишь возможность наблюдать за водоворотом жизненных событий с удобного дивана. Реальную жизнь героя можно описать теми же словами из главы "Сон Обломова". Текст, краткое содержание которого дано выше, полностью характеризует образ жизни повзрослевшего Илюши, изменилось лишь место действия. Он не раз предпринимал попытки изменить свой характер, преодолеть апатичность, заняться самообразованием, однако все его намерения таковыми и оставались. Заказанные книги так и лежали на полках, ни разу не открытые, чистота комнаты целиком зависела от слуги Захара, визит в родную Обломовку все откладывался на неопределенный срок.
"Сон Обломова", краткое содержание которого дает представление об окружавшей маленького мальчика атмосфере, многие критики считают увертюрой романа, так как в этой главе вкратце описывается вся будущая жизнь главного героя, иной его судьбы даже представить невозможно. В отличие от сна, смерть Обломова описана в романе скупо, наверное потому, что самое худшее в его жизни уже свершилось. Это была даже не смерть, а лишь конец существования, "будто в один прекрасный день забыли завести часы".
- Загрузка... Десятого апреля 1977 года родилась на свет Настенька - любимая наша телеведущая. В родном городе Ижевске Анастасия окончила школу и поступила на факультет психологии...
- Загрузка... Как любое древнее народное искусство, орнамент имеет свои корни. Это мастерство передает истинную душу народа. Проводит историческую линию, которая раскрывает национальный менталитет. Итак, что...
- Загрузка... Васнецов Виктор Михайлович – прекрасный русский художник. В мастерстве написания исторической и фольклорной живописи ему нет равных. Всему миру известны такие его творения, как...
- Загрузка... В Москве много художественных школ и студий. Не так-то просто собрать лучшие в этом огромном городе. Эта статья содержит описания популярных школ, которые обучают...
- Загрузка... Великая русская балерина Анна Павлова родилась 12 февраля 1881 года в Санкт-Петербурге. Девочка была незаконнорожденной, ее мать работала горничной у известного банкира Лазаря Полякова,...
- Загрузка... «Колумб Замоскворечья», автор пьес, превративших русскую драму в «настоящую» литературу – это А. Н. Островский, произведения которого с середины XIX века стали главными в...
- Загрузка... Стансы представляют собой жанр средневековой поэзии, который оставался популярным и в поэзии более поздних эпох. Разные писатели создавали стансы, часто обращались к этой стихотворной...
«Сон Обломова». (Анализ эпизода из романа И.А.Гончарова «Обломов».)
План.
I. Место эпизода «Сон Обломова» в произведении.
II. Сон Обломова как шаг к уяснению обломовщины.
1. Идиллический пейзаж Обломовки.
2. Гармоничность и размеренность жизни «благословенного богом уголка»:
3. Время и пространство Обломовки:
а) ограниченность пространства;
б) неизменность жизни обломовцев.
4. Обычаи и обряды обломовцев:
а) мифическое сознание людей;
б) особое отношение к приметам.
5. Мифический характер сна.
III. Сон Обломова – ключ к пониманию характера героя.
В романе И. А. Гончарова «Обломов» ключевое место занимает эпизод «Сон Обломова». Он помогает более полно и глубоко
раскрыть образ главного героя. Рассмотреть его мечты представления о жизни на подсознательном уровне, то есть с помощью
сна.
Сон Обломова переносит нас в Обломовку. Там человеку уютно жить, у него не возникает ощущения неустроенности быта,
незащищённости перед огромным миром. Природа и человек слиты, едины, и, кажется, небо, которое способно защитить
обломовцев от всех внешних проявлений, “там ближе к земле”, и это небо распростёрлось над землёй, как домашняя кровля.
Нет там ни моря, которое будоражит человеческое сознание, ни гор и пропастей, которые похожи на зубы когти дикого зверя,
а вся территория вокруг представляет собой «ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей». Такая атмосфера мира
Обломовки передаёт полное согласие, гармонию в этом мире, а «сердце так и просится спрятаться в этот забытый всеми
уголок и жить никому неведомым счастьем».
«Ни страшных бурь, ни разрушений не слыхать в том краю». В газетах не прочесть чего-нибудь страшного об этом
«благословенном богом уголке». Не было там никаких «странных небесных знамений»; не водится там ядовитых гадов; «саранча
не залетает туда; нет ни львов, ни тигров, ни даже волков и медведей, потому что нет лесов. Все в Обломовке спокойно,
ничто не отвлекает и не угнетает. Нет в ней ничего необычного, даже «поэт или мечтатель не остались бы довольны общим
видом этой скромной и незатейливой местности». В Обломовке царит полная идиллия.
Идиллический пейзаж неотделим от конкретного пространственного уголка, где жили отцы и деды, будут жить дети и внуки.
Пространство Обломовки ограничено, оно не связано с другим миром. Конечно, обломовцы знали о том, что в восьмидесяти
верстах от них находится губернский город, но редко ездили туда, знали и о Саратове, и о Москве, Питере, “что за Питером
живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, тёмный мир, неизвестные страны, населённые
чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак - и, наконец, всё оканчивалось той рыбой, которая
держит на себе землю”.
Никто из жителей Обломовки не стремится выйти из этого мира, ибо там - чужое, враждебное, их вполне устраивает
счастливое “житьё-бытьё”, и их мир - самостоятельный, целостный и завершённый.
Жизнь в Обломовке протекает как будто по ранее запланированной схеме, спокойно и размерено. Ничто не тревожит ее
жителей. Даже «правильно и невозмутимо совершается там годовой круг».
Строго ограниченное пространство живёт по своим вековечным традициям, ритуалам. Любовь, рождение, брак, труд, смерть -
вся жизнь Обломовки сводится к этому кругу и так же неизменна, как смена времён года.
Любовь в Обломовке носит совсем иной характер, чем в реальном мире, она не может стать каким-то переворотом в душевной
жизни человека, она не противостоит другим сторонам жизни. Любовь-страсть противопоказана миру обломовцев, они “плохо
верили... душевным тревогам, не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись, как огня,
увлечения страстей”. Ровное, спокойное переживание любви естественно для обломовцев.
Существенное место в жизни обломовцев занимают обряды и ритуалы. “И вот воображению спящего Ильи Ильича начали...
открываться сначала три главные акта жизни, разыгравшиеся как в его семействе, так и у родственников и знакомых: родины,
свадьба, похороны. Потом потянулась пёстрая процессия весёлых и печальных подразделений её: крестин, именин, семейных
праздников, заговенья, разговенья, шумных обедов, родственных съездов, приветствий, поздравлений, официальных слёз и
улыбок”.
Кажется, что вся жизнь обломовцев состоит только из одних обрядов и ритуальных праздников. Всё это свидетельствует об
особом сознании людей - мифическом сознании. То, что для обыкновенного человека считается вполне естественным, здесь
возведено в ранг мистического бытия - обломовцы смотрят на мир как на таинство, святость. Отсюда особое отношение к
времени суток: вечернее время особо опасное, послеобеденное время сна обладает могущественной силой, которая управляет
жизнью людей. Есть здесь и таинственные места - овраг, например. Отпуская Илюшу гулять с няней, мать строго наказывала
“не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся дурною репутацией”.
Особое отношение у обломовцев к приметам: в них мир подаёт человеку знаки, предупреждает его, диктует свою волю. Если в
зимний вечер погаснет свеча, то в ответ “все встрепенутся: “Нечаянный гость!” - скажет непременно кто-нибудь”, и дальше
начнётся самое заинтересованное обсуждение этого вопроса, кто бы это мог быть, но в том, что гость будет, в этом никто
не сомневается. Мир обломовцев абсолютно свободен от каких-либо причинно-следственных связей, которые очевидны для
аналитического ума. Вопрос “почему?” - это не обломовский вопрос. “Расскажут ли им, что копна сена разгуливала по полю,
- они не задумаются и поверят; пропустит ли кто-нибудь слух, что вот это не баран, а что-то другое, или что такая-то
Марфа или Степанида - ведьма, они будут бояться и барана, и Марфы: им и в голову не придёт спросить, отчего баран стал
не бараном, а Марфа сделалась ведьмой, да ещё накинутся на того, кто бы вздумал усомниться в этом”.
Мистическое восприятие мира уводит обломовцев от истинного его познания, следовательно, и от борьбы с ним, тем самым
обеспечивает миру какую-то надёжность, неизменность.
4. Мифический характер сна.
Масштаб сна позволяет разглядеть в нём черты античного мира. Античные реминисценции постоянно присутствуют в тексте
сна. Уже в самом его начале читаем: “Небо там, кажется... ближе жмётся к земле, но не с тем, чтобы метать сильнее
стрелы, а разве только, чтоб обнять её покрепче, с любовью... чтоб уберечь, кажется, избранный уголок от всяческих
невзгод”. Это описание точно рифмуется с мифом о браке Земли с Небом - Геи с Ураном. Отсюда возникает образ мира,
который весь заключён в любовные объятия; он несёт в себе утопию “золотого века”.
Вернёмся к начальным фрагментам сна. Почему стихия, “дикость и грандиозность” моря вызывает у автора неприятие? Всё это
не соответствует умиротворённости жизни обломовцев, романтический пейзаж не в их духе, он тревожит сердце, он может быть
опасен. Эта стихия не из “золотого века”, где всё говорит об идиллическом восприятии мира.
Детство Ильи Ильича Обломова. Какие внутренние силы Обломова увяли, какие развились его воспитанием, образованием?
Любознательность, активное участие в любых проявлениях жизни, сознательное отношение к жизни, трудолюбие - всё это
утрачено под влиянием чрезмерной опеки матери, няни, слуги.
В то же время развились черты мечтательности, воображения, поэтического восприятия жизни, широта души, добродушие,
мягкость, утончённость. Все эти черты - результат воздействия сказок, таинственного восприятия жизни, её мифологизация.
Сон Обломова выдержан в духе идиллии. Он не пророчествует, не предупреждает, он своеобразный ключ к пониманию характера
героя. “Сон Обломова - этот великолепнейший эпизод, который останется в нашей словесности на вечные времена, - был
первым, могущественным шагом к уяснению Обломова с его обломовщиной”, - писал критик Александр Васильевич Дружинин.
«Сон Обломова». Истоки одной личности и всей страны. К концу первой части Обломов готов изменить прежнюю жизнь. Героя вынуждают внешние обстоятельства (необходимость переезда, снижение доходности имения). Однако важнее оказываются внутренние побуждения. Но прежде чем мы увидим результаты усилий Ильи Ильича подняться с дивана, Гончаров вводит особо озаглавленную новеллу о детстве героя - «Сон Обломова». Автор стремится найти ответ на терзающий Обломова вопрос, почему «тяжелый камень брошен на <…> тропе его существования», кто «украл <…> принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища».
Литературные герои часто видят сны… Сон помогает нам понять характер персонажа, предсказать дальнейшую судьбу или раскрыть философские раздумья автора. Так и Обломов не просто дремлет. Сон рисует нам идеал героя. Но идеал не абстрактный: он когда-то был воплощен в родительском доме, в Обломовке. Поэтому сон есть в то же время воспоминание счастливого детства, оно видится сквозь призму взволнованного умиления (особенно образ покойной матушки). Однако и этот идеал, и это воспоминание более реальны для Обломова, чем настоящее. Заснув печальным сном, «тревожимый» жизненными заботами в чужом для него Петербурге, Илья Ильич проснулся семилетним мальчиком - «ему легко, весело». Герой Гончарова телесно присутствует в столице, но его душа здесь сворачивается, мертвеет. Духовно персонаж все еще живет в родной Обломовке.
В Обломовке, как и в Грачах, живут люди с патриархальным сознанием. «Норма жизни была готовой преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки... Как что делалось при отцах и дедах, так делалось при отце Ильи Ильича, так, может быть, делается еще и теперь в Обломовке». Оттого-то всякое проявление личной воли и интересов, даже самое невинное, вроде письма, наполняет ужасом души обломовцев.
Даже время по-иному течет в Обломовке. «Они вели счет времени по праздникам, по временам года <...>, не ссылаясь никогда ни на месяцы, ни на числа. Может быть, это происходило оттого, что <…> все путали и названия месяцев, и порядок чисел». Линейному течению событий - от числа к числу, от события к событию - они предпочитали круговое, или циклическое, время по сезонам года, по повторяющимся церковным праздникам. И в этом залог всеобщей стабильности.
Сама природа, кажется, поддерживает их: «Ни страшных бурь, ни разрушений не слыхать в том краю», <…> не водится там ядовитых гадов, саранча не залетает туда; нет ни львов рыкающих ни тигров ревущих…» Сравнительно мягкий климат делает излишним противостояние природе, готовность отразить ее атаки, (как бы мы сказали, «катаклизмы»). Природа помогает жить в Покое, «на авось»: «Как одна изба попала на обрыв оврага, так и висит там с незапамятных времен, стоя одной ногой в воздухе и подпираясь тремя жердями. Три-четыре поколения тихо и счастливо прожили в ней. Кажется, курице страшно было войти в нее, а там живет с женой Онисим Суслов, мужчина солидный, который не уставится во весь рост в своем жилище». Но может быть, у крестьянина Онисима просто нет денег, чтобы починить свое жилище? Автор вводит парный эпизод: то же самое происходит на барском дворе, где ветхая галерея «вдруг обрушилась и погребла под развалинами своими наседку с цыплятами…». «Все дались диву, что галерея обрушилась, а накануне дивились, как это она так долго держится!» И здесь проявляет себя эта психология «авося»: «Старик Обломов < …> озаботится мыслью о поправке: призовет плотника», да тем и кончится.
К историческим истокам «обломовщины» Гончаров относит также сказки, былины, страшные рассказы о мертвецах, оборотнях и т.п. Писатель видит в русском фольклоре не просто «преданья старины глубокой». Это свидетельства определенного этапа развития человеческого общества: «Страшна и неверна была жизнь тогдашнего человека; опасно было ему выйти за порог дома: его того гляди запорет зверь, зарежет разбойник, отнимет у него все злой татарин, или пропадет человек без вести, без всяких следов». Перед человеком стояла первостепенная задача: выжить физически, пропитаться. Оттого в Обломовке царит культ Еды , идеал сытого, полненького дитяти - «стоит только взглянуть, каких розовых и увесистых купидонов носят и водят за собой тамошние матери». Первостепенную важность для людей приобретают не индивидуальные события (любовь, карьера), а те, которые способствуют продолжению Семьи - рождения, похороны, свадьбы. При этом имелось в виду не личное счастье новобрачных, а возможность через извечный ритуал подтвердить вечность Рода: «Они (обломовцы ) с бьющимся от волнения сердцем ожидали обряда, церемонии, а потом, <...> женив <...> человека, забывали самого человека и его судьбу…»
Непонимание законов окружающего мира ведет к расцвету фантазии: «Ощупью жили бедные предки наши; не окрыляли и не сдерживали они своей воли, а потом наивно дивились или ужасались неудобству, злу и допрашивались причин у немых, неясных иероглифов природы». Запугивая самих себя действительными и мнимыми опасностями, люди воспринимали далекий мир как изначально враждебный, и всячески старались укрыться от него в своем Доме. Гончаров был уверен, что «обломовский» период прошли все страны мира. Признаки обломовской пугливой замкнутости писатель обнаружил на Японских островах. Но каким же образом Обломовка сохранила прежний уклад сквозь века и десятилетия? По-своему она тоже располагалась на далеких островах - «крестьяне <...> возили хлеб на ближайшую пристань к Волге, которая была их Колхидой и Геркулесовыми Столпами <…> и более никаких сношений ни с кем не имели». «Сон Обломова» рассказывает о непроглядной российской глуши. Всего два века назад поволжские, заволжские земли были последним форпостом цивилизации (почти как фронтира в Америке). Далее простирались уже пространства, населенные полудикими нецивилизованными племенами - казахами, киргизами.
Нежелание выглядывать за переделы Обломовки было своего рода заповедью: «Счастливые люди жили, думая, что иначе не должно и не может быть, уверенные, что <…> жить иначе - грех». Но обломовцы не только не желали, они не испытывали потребности выходить за грань самодостаточного мирка. «Они знали, что в восьмидесяти верстах от них был «губерния», то есть губернский город <…>, потом знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался <…> темный мир, неизвестные страны, населенные чудовищами…» Враждебно может быть чужое, незнакомое, а всякому родившемуся в пределах маленького мира Обломовки обеспечены любовь и ласка. Здесь нет внутренних конфликтов и трагедий. Даже смерть, окруженная множеством старинных обрядов, предстает как печальный, но не драматический эпизод в бесконечном течении поколений. Здесь сохраняются черты земного рая, сказки наяву. Согласно законам сказки все важные философские вопросы о смысле бытия или не ставятся, или решены удовлетворительно отцами и дедами (в Обломовке царит неоспоримый культ Дома, Семьи, Покоя). Зато все обычные предметы и явления приобретают поистине сказочные, грандиозные размеры: «невозмутимое спокойствие», исполинские трапезы, богатырский сон, ужасные кражи («однажды вдруг исчезли два поросенка и курица»). И вот что интересно: другой современный исследователь В.А. Недзвецкий предположил, что мысль описать быт и нравы патриархального народа хоббитов пришла Толкиену после прочтения книги русского писателя. Пока это гипотеза и, следовательно, не претендует на абсолютную достоверность. Но и сбрасывать со счетов то, что любимые всеми зарубежные писатели брали уроки у русской литературы, тоже нельзя.
К тому времени, когда Гончаров писал эти строки, Обломовка далеко еще не исчезла с карты России. Исчезала плоть, а дух оставался. Слишком уж правила бытия Обломовки приспособлены к укладу русской жизни, мировоззрению русского человека. Дружинин полагал, что «Сон Обломова» <…> тысячью невидимых скреп связал его с сердцем каждого русского читателя». Старый мир был хранителем вечных ценностей, заботливо отделяя добро от зла. Здесь царствует любовь, здесь каждому обеспечены тепло и ласка. Кроме того, «обломовский» мир - неиссякаемый источник поэзии, из которого Гончаров щедро черпал краски на протяжении всего творческого пути. Писатель часто прибегает к сказочным сравнениям, противопоставлениям, формулам (чтобы войти в избу к Онисиму, необходимо попросить стать к лесу задом, а к нему передом ; испуганный Илюша «ни жив ни мертв мчится» к нянюшке; когда галерея рухнула «начали упрекать друг друга в том, как это давно в голову не пришло: одному - напомнить, другому - велеть поправить, третьему - поправить »). Исследователь Ю. Лощиц назвал творческий метод писателя сказочным реализмом.
Одно лишь тревожит русского писателя в этом исконном нравственном укладе Обломовки. Это - отвращение, органическое неприятие всякого рода труда; всего того, что требует мало-мальских усилий. «Они сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным». Может показаться, что писатель имел в виду барскую Россию. Действительно, если старики Обломовы могут сосредоточить заботы на обдумывании и поглощении обеда, крестьянам приходится работать, и пахарь «гомозится на черной ниве, обливаясь потом». Но идеал счастья как лени и ничегонеделания - у них общий. Об этом свидетельствуют символические образы грозящего обрушиться жилища, всеобщего сна или «исполинского» праздничного пирога. Пирог поглощали все как свидетельство сопричастности барскому укладу. Оттого так популярны у всех жителей уголка сказки про героев, подобных Емеле, сумевших «по щучьему веленью всего добиться не трудясь».
Среди этого «благословенного» покоя растет маленький человек. Хлопоты матушки, «деловые» разговоры отца с дворней, ежедневный распорядок барского дома, будни и праздники, лето и зима - все как кадры фильма проносится перед глазами ребенка. Бытовые эпизоды перемежаются ремаркой: «А ребенок слушал», «ребенок видит…», «а ребенок все наблюдал да наблюдал». Вновь, как в «Обыкновенной истории», Гончаров предстает в обличье педагога. Он приходит к смелому для своего времени выводу. Воспитание ребенка начинается не с целенаправленных усилий, а с раннего, почти бессознательного усвоения впечатлений окружающего. Гончаров рисует своего героя живым, подвижным ребенком, стремящимся исследовать галерею, овраг, рощу, заслужившим от няньки прозвище «юла». Но влияние страшных сказок, любящий деспотизм родителей привели к тому, что жизненные силы мальчика «никли, увядая». В свете такого печального вывода эпизоды прерванных проказ Илюши звучат буквально «смехом сквозь слезы»: «Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; <…> радость родителей была неописанная <…>. Напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиною <…>, а ему одно могло быть полезно: опять играть в снежки». И, конечно, не забудем о знаменитых чулочках, которые Обломову-младшему натягивают сначала няня, затем Захар. Вновь старшие внушают ему норму безделья; как только мальчик забудется до того, чтобы сделать что-то сам, раздается родительский напоминающий голос: «А Ванька, а Васька, а Захарка на что?»
В категорию ненавистного труда попадает и ученье, которое тоже требует умственных усилий и ограничений. Какому современному школьнику не понятны такие, например, строки: «Как только он (Илюша ) проснется в понедельник, на него уж нападает тоска. Он слышит резкий голос Васьки, который кричит с крыльца:
Антипка! Закладывай пегую: барчонка к немцу везти!
Сердце дрогнет у него. <…> А не то как мать посмотрит утром в понедельник пристально на него да скажет:
Что-то у тебя глаза не свежи сегодня. Здоров ли ты? - и покачает головой.
Лукавый мальчишка здоровехонек, но молчит.
Посиди-ка ты эту недельку дома, - скажет она, - а там - что Бог даст.
Со времен Митрофанушки просвещение сделало шаг вперед: «Старики понимали выгоду просвещения, но только внешнюю его выгоду…» Необходимость трудиться хотя бы для того, чтобы сделать карьеру, споткнулась о поистине сказочную мечту добиться всего «по щучьему веленью». Приходит «обломовское» решение попробовать ловко обойти положенные правила, «разбросанные по пути просвещения и честей камни и преграды, не трудясь перескакивать через них <…>. Учиться слегка <…>, чтоб только соблюсти предписанную форму и добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства ». В сказочной Обломовке даже эта мечта отчасти сбылась. «Сын Штольца (учителя ) баловал Обломова, то подсказывая ему уроки, то делая за него переводы». Немецкого мальчика не минуло обаяние Обломовки, пленило «чистое, светлое и доброе начало» характера Ильи. Чего еще желать? Но такие отношения дают преимущества и Андрею. Это «роль сильного», которую Штольц занимал при Обломове «и в физическом и в нравственном отношении». Барство и рабство, по наблюдению Добролюбова, две стороны одной медали. Не умея трудиться, приходится отдать свою самостоятельность на волю другого (как позднее Захару). Сам Штольц знаменитой формулировкой подведет суровый итог воспитательным методам Обломовки: «Началось с неумения одевать чулки, а кончилось неумением жить».
Первое впечатление, которое производит на читателя герой романа И.Гончарова «Обломов», - это впечатление лени, неподвижности, скуки. Тем разительнее перемена тона в начале девятой главы романа «Сон Обломова»: “Где мы? В какой благословенный уголок земли перенёс нас сон Обломова? Что за чудный край!” До девятой главы «Обломов» казался сатирой на “лишнего человека” - и вдруг в девятой главе - взлёт к высокому, эпически размашистому слогу. Где ещё мы можем найти подобные стилистические перепады, с резким переходом от сатиры к эпической торжественности? Прежде всего в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души», в финале первого тома, когда сатирический смех вдруг переходит в таинственно-патетическое вопрошание: “Русь, куда ж несёшься ты? дай ответ. Не даёт ответа”. И в «Мёртвых душах», и в «Обломове» происходит своего рода чудо. В «Мёртвых душах» “прозаическая” бричка Чичикова стремительно и неожиданно превращается в волшебную “птицу-тройку”. В «Обломове» столь же неожиданно выясняется: место рождения “скучного” героя - волшебная страна.
Вместе с тем что-то в этой волшебной стране напоминает нам о страхах, что сеют в обывателях города Калинова Феклуша и Кабаниха из «Грозы» А.Н. Островского. Жителей Калинова пугают “некто лицом чёрен” и “люди с пёсьими головами”. Примерно такие же представления о мире передаются из поколения в поколение обитателями Обломовки: “За Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, тёмный мир, неизвестные страны, населённые чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак - и, наконец, всё оканчивалось той рыбой, которая держит на себе землю”. И для калиновцев, и для обломовцев за пределами их тесного мирка начинается страшный мир, полный тёмного, угрожающего волшебства.
Что же роднит «Мёртвые души», «Грозу» и «Сон Обломова»? Мир сказки - с его светлой и тёмной сторонами. Светлое чудо (превращение чичиковской брички в “птицу-тройку”) и тёмное колдовство (превращение в сознании обитателей Калинова поезда в змея) - и то, и другое отсылает к сказке.
Вот и во «Сне Обломова» за околицей деревни начинаются чудеса - светлые чудеса народного воображения и тёмные чудеса мертвящего суеверия. Одно незаметно переходит в другое - так, что трудно провести грань между добром и худом. Вот стоит избушка Онисима, а попасть в неё можно, только если “упросить её стать к лесу задом, к нему передом”. Это добрая сказка, но тут же, за ближайшей канавой, начинается страшная сказка. Маленький Обломов только хочет добраться до березняка “не кругом, а прямо, через канаву, как испугается: там, говорят, и леший, и разбойники, и страшные звери”. По этой канавке проходит граница между светом и тенью: поближе к дому маленького Обломова - радостное чудо, подальше - сказочная жуть.
Обитатели Обломовки воспринимают мир без счёта и мер. Для них есть только свой дом, а далее воображение обломовца сразу перепрыгивает в небывалую даль - ту, что “за тридевять земель”. Там, “в некотором царстве-государстве”, грезится всё та же Обломовка, но только преображённая. Реальная Обломовка - это только первое приближение к обломовской сказке; долгими вечерами няня рассказывает маленькому Илюше “о неведомой стране”, где нет ни ночей, ни холода, где всё совершаются чудеса, где текут реки мёду и молока, где никто ничего круглый год не делает, а день-деньской только и знают, что гуляют всё добрые молодцы, такие как Илья Ильич, да красавицы, что ни в сказке сказать, ни пером описать”.
Прелесть обломовской сказки в том, что она проникнута любовью. В Обломовке - всё любовь, всё поэзия: “Небо там, кажется, напротив, ближе жмётся к земле, но не с тем, чтоб метать сильнее стрелы, а разве только, чтоб обнять её покрепче, с любовью”. В гармонии с любящей матерью-природой - образ “маменьки”. Как “мать сыра земля” заботится о тех, кого она приютила, так печётся и “маменька” о своём сыне: “Мать осыпала его страстными поцелуями, потом осмотрела его жадными, заботливыми глазами…” Сын же отвечает ей горячей взаимностью - и тот взрослый Обломов, который спит и видит сон, и тот маленький Обломов, который снится ему: “Обломов, увидев давно умершую мать, и во сне затрепетал от радости, от жаркой любви к ней: у него, у сонного, медленно выплыли из-под ресниц и стали неподвижно две тёплые слезы”.
Но вместе с тем в обломовской сказке есть сковывающий страх, боязнь всего нового, незнакомого. Есть также тупая неподвижность и всё то, что соответствует русскому “авось”. Обломовка напоминает заколдованное царство, где всё погрузилось в сон. Напряжённая, полная исканий жизнь человечества не касается её. Еда и сон - только этим и ограничивается тамошняя жизнь. Человек там во власти вековой скуки и лени.
И эту высокую любовь, и эту лень находим в русских сказках. По словам философа Е.Н. Трубецкого, есть в них влечение “к неумирающему добру, к вечной красоте, к той светлой запредельной полосе, где не заходит солнце”. В них русский человек находит “ту чудесную силу, те могучие крылья, которые уносят его прочь от житейской низменности, ту магию, которая превращает его из жалкого дурака в сказочного красавца”. Такова возвышающая сила сказок.
Но, с другой стороны, в русских сказках, по мнению Трубецкого, преобладает пассивное начало: “В ней сказывается настроение человека, который ждёт всех благ жизни свыше и при этом совершенно забывает о своей, личной ответственности… Это прелестная поэтическая грёза, в которой русский человек ищет по преимуществу успокоения и отдохновения; сказка окрыляет его мечту и в то же время усыпляет”.
Получается, что в «Сне Обломова» дан ключ к русской сказке, а значит, и к русской душе. В нём открываются коренные, исконные черты русского характера. Значит, Обломов - не просто сатирический тип, это образ, символизирующий глубочайшие противоречия русского человека - его величие и его постыдную слабость.
На это ключевое значение «Сна Обломова» указывали многие современники И.А. Гончарова. Так, Дружинин писал, что до девятой главы герой Гончарова кажется “засаленным, нескладным куском мяса”, после же девятой главы читатель узнаёт “сердцу милого Обломова”. Критик заключает: “«Сон Обломова» не только осветил, уяснил и разумно опоэтизировал всё лицо героя, но ещё тысячью невидимых скреп связал его с сердцем русского читателя”.